47. Эводий. Я признаю, что я убедился, и точно так же становится очевидно, поскольку в этой жизни и среди таких, какие мы, может быть, Бог есть, и от Бога происходят все блага, поскольку все, что есть, либо то, что разумеет и живет, и существует, либо то, что только живет и существует, либо то, что только существует, происходит от Бога. Теперь же мы видим, может ли быть разрешен (распутан, решен) третий вопрос: следует ли числить среди благ свободную волю. После того, как это будет доказано, я без сомнения соглашусь, что Бог дал нам ее и что она должна была быть дарована.

Августин. Хорошо, что ты вспомнил тему и бдительно обратил внимание на следующий, уже развернутый, вопрос. Но ты также должен был увидеть, что этот третий вопрос уже (раз)решен. Потому ведь ты и сказал, что тебе представляется, что свободное изъявление воли не должно было быть дано, что посредством ее каждый грешит. На каковую твою мысль когда я возразил, что правильно может быть только лишь благодаря свободному изъявлению воли, а также утверждал, что скорее для этого Бог его нам дал, ты ответил, что свободная воля должна была нам так быть дана, чтобы дана была и справедливость, которой никто не может пользоваться неправильно. Каковой твой ответ принудил (толкнул) нас проходить столько хождений вокруг при обсуждении, благодаря которым мы доказали тебе, что и большие и малые блага - от Бога. Что не может обнаружиться столь ясно, если прежде не будет направлено на что-нибудь очевидное, рассуждение о столь великой вещи, предпринятое ради нашей меры, против взглядов преступного безмыслия, благодаря которому говорит "безумец в сердце своем: "нет Бога"" (Пс. 13, 1; 52, 1), при том что Сам Бог будет помогать нам на столь опасном пути. Но каковые два положения, а именно, что Бог есть и что все блага происходят от него, хотя также и раньше принимались с неколебимой верой, так трактовались, что также и это третье - среди благ следует числить свободную волю - является очевидным.

48. Ведь уже предшествующим обсуждением было открыто и установлено между нами, что природа тела относится к более низкой ступени, чем природа души, и поэтому душа есть большее благо, чем тело. Следовательно, если в телесных благах мы находим нечто, чем человек не может пользоваться праведно, однако, не по этой причине мы говорим, что оно не должно было быть дано, поскольку мы осознаем, что существуют блага, что удивительно, если и в душе есть некие блага, которыми мы также не можем пользоваться праведно, но потому что блага, которые существуют, могли быть даны только лишь Тем, от Кого происходят блага все? Ведь ты видишь, насколько недостает блага телу, у которого отсутствуют руки, и однако, плохо руками пользуется тот, кто действует ими злобно или постыдно (позорно). Если бы ты увидел кого-нибудь без ног, ты бы согласился, что наибольшего блага не достает телесной целостности, и однако, ты не стал бы отрицать, что тот, кто для причинения ущерба кому-нибудь или для опозоривания себя самого пользуется ногами, пользуется ими дурно. Этот свет мы видим глазами и распознаем (различаем) формы тел, и это самое выдающееся (прекрасное) в нашем теле, откуда на некой вершине достоинства расположены эти члены, и к сохранению (наблюдению) здоровья и многих других жизненных удобств относится использование глаз. Но большинство по большей части постыдно используют глаза и принуждают их служить похоти; и ты видишь, насколько недостает на лице блага, если отсутствуют глаза. Но когда присутствуют, кто их дал, если не щедрый даритель всех благ - Бог? Следовательно, как ты признаешь (оправдываешь) это в теле и, не замечая (видя) тех, кто плохо пользуется ими, ты восхваляешь Того, Кто дал эти блага, так и свободную волю, без которой никто не может жить праведно, надлежит признать и благом, и данной свыше, и скорее тех, кто этим благом плохо пользуется, следует обвинить, чем допускать, что Тот, Кто дал, не должен был давать.

49. Эводий. Итак, прежде мне бы хотелось, чтобы ты доказал мне, что свободная воля есть некое благо, и я бы согласился, что Бог ее дал нам, потому что я признаю, что от Бога все благо.

Августин. Разве (неужели) же я не доказал с таким напряжением предшествующего обсуждения, когда ты признал, что любой вид и форма тела от высшей формы всех вещей, то есть от истины, существует, и согласился, что является благом? Ибо сама истина говорит в Евангелии, что и волосы наши сочтены (см. Мф. 10, 30). А то, что мы сказали о вершине числа и о силе, от края до края выступающей, ты забыл? Какая, в таком случае, это большая странность (извращенность) - числить наши формы среди благ, хотя и незначительных и совершенно ничтожных, но не находить, какому автору, если не Богу, создателю всех благ, потому что и наибольшие и наименьшие блага происходят от Того, от Кого есть (происходит) всякое благо, блага приписать, и сомневаться о свободной воле, без которой даже те, кто живет наихудшим образом, согласятся нельзя жить праведно? И теперь ответь мне определенно, прошу, что, тебе представляется (кажется) лучше в нас - то, без чего можно праведно жить, или то, без чего праведно жить нельзя?

Эводий. Вот теперь пожалей, прошу, стыдно слепоты. Ибо кто сомневается, что гораздо превосходнее то, без чего нет никакой праведной жизни?

Августин. Итак, теперь ты будешь отрицать, что одноглазый человек может жить праведно?

Эводий. Да не будет столь невероятного безумия (безрассудства).

Августин. Следовательно, хотя ты признаешь, что глаз для тела есть некое благо, лишение которого, однако, не является препятствием для праведной жизни, свободная воля, без которой никто праведно не живет, тебе кажется, не является никаким благом? Ведь ты видишь справедливость, которой никто не пользуется дурно. Она среди благ, которые есть в самом человеке, числится и все добродетели души, из которых состоит сама праведная и честная жизнь. Ибо ни благоразумием, ни твердостью, ни воздержанностью никто не пользуется плохо (дурно); ведь во всех них также, как и в самой справедливости, которую ты припомнил, процветает праведный разум, без которого добродетели не могут существовать. Но праведным разумом плохо пользоваться не может.